Крановщик, каменотес, балерина и мы
Дорогой дневник, время от времени я делюсь с тобой, что я думаю о нас – россиянах. И порой очень хочется привести примеры того, какие мы. Листая старый номер журнала Esquire, наткнулась на материал, где разные известные люди рассказывают о роли того или иного автомобиля в своей биографии. Вот что рассказал ныне покойный мультипликатор Александр Татарский по поводу машины «Москвич 401»:
«В нашем доме жили двое рабочих – крановщик и каменотес. Они дружили, вместе пили, потом дрались до крови, потом опять пили. Крановщик какое-то время не пил и купил себе машину, подержанный 401-й «москвич». Каменотес в этот момент пил, а потом вышел из запоя и увидел во дворе машину. Спросил у нас, детей, чья, мы ответили. Тогда он пришел к крановщику и сказал: «Советский человек не должен иметь машину. У меня машины нет, ни у кого в нашем дворе машины нет. Это буржуйские замашки. Ты свою машину должен продать». Крановщик отказался. Тогда каменотес набрал в бутылку воды, заморозил ее и сбросил с чердака на крышу машины – и пробил ее насквозь. Крановщик понял, что друг ему водить машину не даст. Тогда он продал «москвич», но вырученные деньги не пропил, а нанял на них каких-то мужиков, и те каменотеса отметелили. А вскоре они снова вместе пили». Но машины в доме так ни у кого и не было».
Можно ли испытывать любовь к таким людям? Ну конечно. Особенно если предположить, что это повзрослевшие пионеры-герои (ведь каждый советский человек в душе пионер-герой). Хочется ли максимально дистанцироваться от них и жить в совершенно другой парадигме? Жизнь показывает, что хочется не всем или не всегда – генетическая память берет свое. А вообще, возможно ли это – жить в России, но в другой парадигме?
Ночью в память о Майе Плисецкой я прочла ее книгу «Тринадцать лет спустя». Я вообще люблю читать мемуары и каждый раз поражаюсь, с каким сопротивлением, с какой злобой и подлостью человеческой натуры сталкивается на жизненном пути любой художник. А наутро на сайте «Эха Москвы» прочла мысль, высказанную Юрием Сапрыкиным: «И уже очень много слов сказано и написано по поводу того, в чем всемирно-историческая роль Плисецкой, в чем ее величие, что она сделала для балета, что она сделала для русской культуры вообще – тут никакие слова не будут преувеличением. Но я думаю который день об этом – для меня это, прежде всего, удивительный пример полноты жизни.
То есть человек, который прожил жизнь, таким образом… Ну вот про тебя Бог чего-то подумал – и ты именно это и сделал и даже еще больше, и прыгнул выше головы, и победил время, победил обстоятельства, победил всех своих недоброжелателей и доброжелателей и прыгнул куда-то выше политики, выше каких-то сиюминутных политических раскладов и театральных интриг и так далее, просто в вечность прыгнул. Это потрясающий пример жизни в искусстве и жизни вообще».
Я вот тоже думаю об этом. А в контексте вышесказанного надо бы думать так: я проживу сегодняшний день как кто? Как пример чего? Я работаю над чем: чтобы победить обстоятельства или чтобы превратиться хрен знает во что? Майские деньки очень подобным размышлениям способствуют.
